Отчетливо ощущается в повести (особенно после некоторой переделки ее текста в 1859 г.) связь с пушкинскими мотивами. В своей исповеди, наряду с образами Гофмана, Мериме, Скотта, герой вспоминает «Египетские ночи» и «Домик в Коломне».

Новое, углубленное истолкование мечтательство получает в последующем творчестве Достоевского. Оно осмысливается писателем как следствие разрыва с народом образованного сословия в результате петровской реформы. Поэтому чертами мечтателей наделены и герои романов и повестей Достоевского 1860-1870-х годов. В середине 1870-х годов писателем даже был задуман особый роман «Мечтатель».

При всей сложности встающих перед мечтателями зрелого периода творчества Достоевского «вековечных вопросов» о смысле человеческого бытия многих из них объединяет с героем «Белых ночей» жажда «действительной», «живой» жизни и поиски путей приобщения к ней.

Повесть Достоевского с ее «болезненной поэзией» (выражение Ап. Григорьева) по своему меланхолическому изяществу приближается к манере Тургенева. Нетрудно заметить типологическое сходство между Мечтателем «Белых ночей» с его щемящей печалью от сознания своей ненужности на пиру жизни и «лишними людьми» тургеневских повестей (первые «лишние люди» Тургенева появились в «Записках охотника»).

Мечтатель видит тусклую прозу жизни и ординарность людей, среди которых живет. Он в мечтах стремится к высокому, героическому. «Вы спросите, может быть, о чем он мечтает? . да обо всем . об роли поэта, сначала непризнанного, а потом увенчанного; о дружбе с Гофманом; Варфоломеевская ночь, Диана Вернон, геройская роль при взятии Казани Иваном Васильевичем .» (II, 171). Это мечтатель, который стремится к реальному. Он ждет, что, может быть, «пробьет грустный час, когда он за один день этой жалкой жизни отдаст все свои фантастические годы .» (II, 171).

Мечтатель Достоевского – обаятельное, возвышенное, страдающее существо.

Вместе с тем, герой «Белых ночей» не только жертва, но и своего рода «преступник». Он и чувствует себя перед пришедшим к нему, приятелем так, как будто «сделал в своих четырех стенах преступление» (II, 166). И это преступление состоит не в том, что он не находит общего языка со своим приятелем, а в том, что он из своей «одинокости», из своего отщепенства сделал принцип. Он замкнулся в своем уединении, залюбовался собой в своих героических мечтах. Жизнь его отвергла, а он решил презреть ее. «Но покамест еще не настало оно, это грозное время, – он ничего не желает, потому что он выше желаний, потому что с ним все, потому что он пресыщен, потому что он сам художник своей жизни и творит ее себе каждый час по новому произволу» (II, 171). Этот мечтатель – «лишний человек» и «эгоист поневоле», но все же он эгоист. От его пресыщения жизнью, замкнутости, иногда высокомерного отсутствия желаний недалеко до душевного распада: превращения добрых и высоких желаний в их противоположность – в злые и даже негуманные поступки. Так формировался в сознании писателя будущий тип Ставрогина («Бесы»), Вельчанинова («Вечный муж»), антигероя «Записок из подполья».

Уже современники писателя оценили «Белые ночи» практически единодушно высоко. Такие авторитетные критики, как С. С. Дудышкин, А. А. Григорьев другие, подчёркивали, что это лучшее произведение в русской литературе за весь 1848-й год и что оно несравненно выше предыдущих произведений самого Достоевского – «Двойника», «Хозяйки», «Слабого сердца».

Отметив ведущую роль психологического анализа в творчестве Достоевского, С.С. Дудышкин в упомянутой выше статье «Русская литература в 1848 году» писал, что с художественной точки зрения «Белые ночи» совершеннее предшествующих произведений писателя: «Автора не раз упрекали в особенной любви часто повторять одни и те же слова, выводить характеры, которые дышат часто неуместной экзальтацией, слишком много анатомировать бедное человеческое сердце . В «Белых ночах» автор почти безукоризнен в этом отношении. Рассказ легок, игрив, и, не будь сам герой повести немного оригинален, это произведение было бы художественно прекрасно»[63].

Одновременно с С.С. Дудышкиным на повесть «Белые ночи» откликнулся и А.В. Дружинин. Оценка «Белых ночей» появилась в первом же «Письме Иногороднего подписчика о русской журналистике» за декабрь 1848 года, опубликованном в январской книжке журнала «Современник» за 1849 год.

Похожие материалы:

Произведения для подростков
Главная особенность подросткового возраста - формирование неповторимой личности, осознание своего места в мире. Подросток уже не просто получает информацию о мире, он пытается определить своё отношение к нему. Литература для подростков ст ...

Народные неортодоксальные верования в творчестве Короленко
Актуальность данной темы для нашего времени обусловлена тем, что и сегодня Россия переживает период смуты, потери народом былых нравственных ценностей, идеалов. Российский народ испытывает потребность в нравственной «пище», переживает про ...

Категории пространства и времени в лирике И. Бродского
Категории пространства и времени принадлежат к числу наиболее общих универсальных категорий культуры, а, следовательно, и литературы. Пространство и время включает в себя весь комплекс проблем, связанных с жизнью художественного текста. ...