«Планету людей» родила эта плодотворная горечь. Она дала писателю заряд новой творческой энергии, и все, что он видел и пережил, заиграло в книге новыми свежими красками. В данном случае Сент-Экзюпери также пришлось отстаивать свой творческий метод. Заметки в «Записных книжках» хранят отзвук сильнейшего гнева писателя, вызванного скорее всего каким-либо поверхностным суждением о его новой книге:

«План в литературном творчестве – это иллюзия логиков, историков и критиков. Ведь линии сил необходимо образуются вокруг сильного полюса. План – следствие интенсивной жизни, а не ее причина. Как можно говорить о (предварительном) плане симфоний или скульптур, которые, будучи законченными, выглядят идеально стройными? Если перед тем как писать, я набрасываю в общих чертах кое-какие линии моего произведения (тут более возвышенно, тут стиль воспоминания, тут потемнее…), то вовсе не этот план определяет мое произведение. Он выражает лишь то, что я намерен что-то написать. Ибо суть, конечно, обнаруживается прежде, чем форма. Но так как моя работа состоит исключительно в том, чтобы выявить и раскрыть соотношения, то есть единственное, что важно, нелепо думать, будто они представляют собой жесткую схему, определяющую содержание произведения.

Именно этот план я буду непрерывно менять до тех пор, пока слова не станут схожими с несловесным смыслом».

Не случайно Сент-Экзюпери сравнивал свой творческий процесс с ростом и развитием дерева: в «Планете людей» свободно расположились воспоминания, размышления, описания самого различного порядка, и все же вместе они составили органическое целое. Книга вобрала в себя, хотя и в переосмысленном виде, даже официальные отчеты, документы, испанские репортажи. В «Планете людей» Сент-Экзюпери впервые открыто рассказывает о своих товарищах-летчиках – Мермозе и Гийоме (Жан Мермоз, один из пионеров французской гражданской авиации, погиб в 1936 году во время перелета через Атлантический океан. Анри Гийоме погиб в 1940 году, когда вел пассажирский самолет и был сбит неизвестными истребителями). Во втором очерке главы VIII читатель найдет целый эпизод (пробуждение сержанта) из очерка «Мадрид», написанного в 1937 году. А самый последний, самый патетический эпизод книги – рассказ о ребенке, в котором, быть может, «убит Моцарт», – фигурировал уже в одном из репортажей 1935 года. Писатель вычеркнул из него лишь несколько слов и добавил фразу, которой кончается книга.

Похожие материалы:

Оханская
Бросив прощальный взгляд на соборную площадь, мы продолжаем путь вдоль Камы и останавливаемся в месте, где на Каму выходит нынешняя улица Газеты "Звезда". Пастернаку она была известна как Оханская. По ней он и направил гулять в ...

«Наталья Гончарова», «Тайна белой жены»
Важная сторона жизни А. С. Пушкина, которая не входила в состав детского Пушкина Марины Цветаевой — это его отношения с Натальей Гончаровой. Марина Цветаева рассматривает любовь к ней А. С. Пушкина в очерке 1929 года «Наталья Гончарова». ...

Образ М.Ю. Лермонтова
М. Ю. Лермонтов (1814- 1841) русский поэт. Учился в Московском университете. Окончил Санкт-Петербургскую школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Он был необыкновенно одаренным человеком: поэтом, художником, музыкантом. К ...