|
"Человеческие души, любезный, — объясняет Дракон Ланцелоту,— очень живучи. Разрубить тело человека пополам — человек околеет. А душу разорвешь — станет послушней и только. Нет, нет, таких душ нигде не подберешь, только в моем городе. Безрукие души, безногие души, глухонемые души . Дырявые души, продажные души, прожженные души, мертвые души. Нет, нет, жалко, что они невидимы" (с. 330). — "Это ваше счастье, — отзывается на последние слова Дракона Ланцелот.— Люди испугались бы, увидев своими глазами, во что превратились их души. Они на смерть пошли бы, а не остались покоренным народом"(с. 332). Как бы заглядывая вперед, в грядущие десятилетия, Шварц, видел мысленным взором художника, что уничтожение самого Дракона отнюдь не сразу вернет к жизни искалеченных им людей, что и после того, как не станет ненавистного фюрера, надо будет еще вести упорную и терпеливую борьбу за высвобождение людей из плена зловещей фашистской демагогии. Гуманисты самых разных времен боролись за возвращение человека "к самому себе", за такое его самопостижение, в итоге которого он бы не сомневался в том, что душевная стойкость всегда предпочтительнее безвольного самоуничижения, и в том, что добро всегда обладает потенциальной возможностью победить зло. Ту же самую цель преследовал в своем творчестве и мудрый "впередсмотрящий" сказочник. В годы Великой Отечественной войны Шварц был эвакуирован из блокадного Ленинграда в Киров (Вятку) и Сталинабад (Душанбе). Работал над пьесой "Дракон" (1943), которая была поставлена уже после войны. Спектакль был снят с репертуара сразу после премьеры в Ленинградском театре комедии. Пьеса оставалась под запретом до 1962. Содержание пьесы не сводилось к победе доброго рыцаря Ланцелота над злым правителем Драконом. Могущество Дракона было основано на том, что он сумел "вывихнуть людские души", поэтому сразу после его смерти началась борьба за власть между его приспешниками, а народ по-прежнему довольствовался своим убогим существованием. "Дракон" — возможно, самая пронзительная его пьеса. Жанровый маркер "Сказка в трех действиях" не обманет даже ребенка — с самого начала мы видим в сюжете, героях и декорациях реальную, слишком реальную жизнь: Дракон:…Мои люди очень страшные. Таких больше нигде не найдешь. Моя работа. Я их кроил. Ланцелот: И все-таки они люди. Дракон: Это снаружи. Ланцелот: Нет. Дракон: Если бы ты увидел их души — ох, задрожал бы. Ланцелот: Нет. Дракон: Убежал бы даже. Не стал бы умирать из-за калек. Я же их, любезный мой, лично покалечил. Как требуется, так и покалечил. Человеческие души, любезный, очень живучи. Разрубишь тело пополам — человек околеет. А душу разорвешь — станет послушней, и только. Нет, нет, таких душ нигде не подберешь. Только в моем городе. Безрукие души, безногие души, глухонемые души, цепные души, легавые души, окаянные души. Знаешь, почему бургомистр притворяется душевнобольным? Чтобы скрыть, что у него и вовсе нет души. Дырявые души, продажные души, прожженные души, мертвые души. Нет, нет, жалко, что они невидимы. Ланцелот: Это ваше счастье. Дракон: Как так? Ланцелот: Люди испугались бы, увидев своими глазами, во что превратились их души. Они на смерть пошли бы, а не остались покоренным народом. Кто бы тогда кормил вас? Дракон: Черт его знает, может быть, вы и правы…(с. 348). И Шварц со своим вниманием к внутреннему миру, причем не во временном, а вечном аспекте, становится наследником великой русской классики. Текст его пьесы дает достаточно оснований для того, чтобы прочесть ее как историю борьбы добра и зла не только вне, но и внутри человека.Евгением Шварцем, как и его Ланцелотом, руководила любовь к людям. В сюжете "Дракона" множество устоявшихся сказочных ходов и элементов, это еще один рассказ о герое-змееборце… почти архетипический. Да только жители города, освобожденные от четырехсотлетней власти чудовища, почему-то не рады. Они не помогают рыцарю сражаться со змеем, не радуются и его победе. "Я… искренне привязан к нашему дракоше! Вот честное слово даю. Сроднился я с ним, что ли? Мне, понимаешь, даже, ну как тебе сказать, хочется отдать за него жизнь… Он победит, чудушко-юдушко! Душечка-цыпочка! Летун-хлопотун! Ох, люблю я его как! Ой, люблю! Люблю — и крышка" (с. 359), — говорит бургомистр. Похожие материалы: Миф древний и миф поэтический. Главная книга. Футурист Давид Давидович Бурлюк. |
Проблематика и образы пьес Е. Л. Шварца социально – политического
подтекста. О пьесе "Дракон"
Страница 2
О литературе » Своеобразие творчества писателя Е.Л. Шварца » Проблематика и образы пьес Е. Л. Шварца социально – политического
подтекста. О пьесе "Дракон"
