Присутствие автора в лирике поэтически замаскировано. Но если проанализировать средства изображения созданного Бродским субъекта, то можно обнаружить, что основной принцип построения образа лирического героя размещается на пересечении нескольких уровней - эстетического поэтического, тематического и концептуального.

Что же лежит в основе лирического героя Бродского?

Лиризм Бродскому чужд. В его произведениях отсутствует эмоциональный отклик на мельчайшие события душевной или внешней жизни - то, что, по мнению критиков, определяет лицо лирика.

Другая черта, важная для понимания образа лирического героя - это сложность восприятия мира Бродским, необычное поэтическое мышление, которое вбирает в себя огромное количество сигналов извне. Это очень сложное видение человека, который наблюдает действительность одновременно в самых разных ракурсах, учитывает ассоциации словесные, культурные, пользуется игрой слов. Для него это не игра, но именно способ восприятия действительности. Отсюда происходит такой сложнейший, разветвленный синтаксис с бесконечными переносами, интонационная интенсивность, изощренность и пестрота его языка, огромное количество смысловых завитушек, то, что можно было бы назвать барочностью его языка. И это сложность восприятия мира придает новое звучание стихотворному произведению. "Редко кто добивается такого эффекта в стихах. Это обычно считалось достоянием прозы. Характерно: то, что всегда было привилегией прозы, оказалось у Бродского чуть ли не основным поэтическим качеством".

Все это помогает Бродскому создать образ лирического героя, человека, который находится среди вещей, звуков, вспышек, игры света и тени, передать его внутреннюю оцепенелость посреди мелькающего и невероятно сложного мира. Например, в поэме "Колыбельная Трескового Мыса" описаны жаркая ночь и сидящий в темноте человек. Он все воспринимает, он слышит звуки музыки, он видит полосы света, различает огромное множество деталей, вызывающих, в свою очередь, воспоминания еще о чем-то, а сам он оцепенел, окоченел, посреди всего этого: ничего важного уже случиться не может, все способное вызывать радость или причинять боль, уже позади. Герой не хочет огладываться, вспоминать:

"И уже ничего не снится, что меньше быть,

Реже сбываться, не засорять

Времени. ("Как давно я топчу…")

Мотив смертности и бренности бытия отразился и на форме самого лирического героя - это безымянный человек, он фрагментарен и анонимен, в описании этот эффект достигается определенной системой снижений: "человек в плаще", "человек на веранде, с обмотанным полотенцем горлом"; "человек размышляет о собственной жизни, как ночь о лампе"; "сидящего на веранде человека в коричневом"; "человек в костюме, побитом молью"; человек, которому больше не в чем и - главное - некому признаваться"; "человек отличается только степенью отчаяния от самого себя".

Многие описания построены на устойчивом слиянии безвидности, анонимности и конкретной прозаической детали, иногда нарочито грубой: "Человек - только автор сжатого кулака"; "Прохожий с мятым лицом"; "Все равно на какую букву себя послать, человека всегда настигает его же храп".

Похожие материалы:

Вывод
О романе Бульвера "Пелэм" в русской литературе написано довольно много: и в критических статьях, и в предисловиях к самому роману. Впрочем, наш искушенный читатель сам оценит достоинства этой книги, с интересом прочитав остроумн ...

«Бен – Товит»
В 1905 году Андреев пишет рассказ «Бен-Товит», сюжетная канва которого строится вокруг эпизода, также взятого из Библии. Но план изображения этого события писатель дает в иной форме, нежели Евангелия. И хотя вопросы и проблемы, поставленн ...

Истоки уайльдовской эстетической теории.
Обучаясь в Оксфордском университете, Уайльд проникся идеями знаковой фигуры для искусствоведения и культуры Англии XIX века - Джона Рёскина. Его лекции по эстетике он слушал с особым вниманием. "Рёскин познакомил нас в Оксфорде, благ ...