Искусство есть искусство…

И.Бродский

Во второй, послевводной, части своей Нобелевской лекции Бродский обращается к теме искусства

. Думается, что эта тема одна из основных, спорных и тревожных для писателей и поэтов эпохи конца XX века. Выше уже говорилось о том, что И.А.Бродский вступает в некий диалог с А.И.Солженицыным. Диаметрально их взгляды расходятся именно в вопросе искусства. Вообще Бродского и Солженицына можно считать двумя сторонами-антиподами одной медали, одной действительности. И.Бродский пишет: «Если искусство чему-то и учит (и художника в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней – и наиболее буквальной – формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности…».[13] Итак, искусство по Бродскому учит частности, рождает собственные переживания, вслед за которыми (и только так) может родиться личность. А частная личность, как мы уже отмечали, для Бродского гораздо важней всего человечества (людей в массе он действительно не любит, а личностей в своей частности – вполне). Солженицын же, напротив, говорит о том, что искусство «работает» на единение людей, передавая им бесценный, накопленный другими поколениями опыт: «От человека к человеку, восполняя его куцое земное время, искусство переносит целиком груз чужого долгого жизненного опыта со всеми его тяготами, красками, соками, во плоти воссоздает опыт, пережитый другими, и дает усвоить как собственный».[19] Солженицын идет дальше, говоря, что « еще в одном бесценном направлении переносит литература неопровержимый сгущенный опыт: от поколения к поколению. Так она становится живою памятью нации. Так она теплит в себе и хранит ее утраченную историю в виде, не поддающемся искажению и оболганию. Тем самым литература вместе с языком сберегает национальную душу».[19]Стоит ли говорить о том, насколько эти взгляды чужды миропониманию Бродского. Если Солженицына можно назвать преемником русской классической литературы, то Бродский являет собой нечто новое, феномен не-классический. Всегда в литературе, а в русской в частности, стоял вопрос о том, должна ли стоять литература на страже моральных порядков общества, иными словами, насколько этичной должна быть литература и искусство в целом. Исследователь Назаров пишет о том, что писателю чувство нравственного долга не позволяет сбросить нравственный закон. Писатель как бы несет ответственность за состояние окружающего мира. На этом основании у писателя может возникнуть чувство внутренней «трагической» расколотости «между следованием нравственному долгу и благоговением перед тайной Красоты». [4, 419] «Гражданственность как проявление любви к ближнему, своему народу и миру – одна из таких ценностей, которой не раз приносилось в жертву творчество».[4, 419] Для Бродского это нехарактерно настолько, насколько это возможно. Вообще в контексте творчества Иосифа Александровича уместно говорить о переоценке, лучше – сдвиге ценностей в сторону искусства. Или еще можно сказать, что из ценностного триединства Истины, Добра и Красоты И.Бродский выбирает Красоту. Создавая свои произведения, Бродский менее всего думает о воспитании нравственных чувств и следовании гражданскому долгу. В работе «Дегуманизация искусства» Ортега-и-Гассет, исследуя феномен «нового искусства», приходит к выводу о том, что «искусство стремится к тому, чтобы произведение искусства было лишь произведением искусства».[1, 227] Это же у Бродского. Вспомним одну его строчку, напоминающую восточные Мантры: «искусство есть искусство есть искусство»(«Два часа в резервуаре», 1965г.). Отсутствие в строке знаков препинания создает своеобразную ауру магического заклинания вокруг строки. Бродский будто дает право читателю самому расставить акценты туда, где они, по мнению читателя, нужны, нимало не заботясь о том, чтобы его творение трактовалось верно. Как поймут и поймут ли – личное дело каждого. Существует мнение, что позиция «автор-читатель» - это взаимотворческий акт. Читатель является непосредственным соучастником произведения. Автор и читатель вступают в некую литературную связь, объединяющую их. У Бродского подобная позиция также существует: «Роман или стихотворение не монолог, но разговор писателя с читателем - разговор, повторяю, крайне

Похожие материалы:

Художественное своеобразие мифов и легенд в произведениях Ч. Айматова («Белый пароход», «Пегий пес, бегущий краем моря», «И дольше века длится день»)
«Не насыщая пищей чрево, Жует себя двадцатый век И рубит, рубит Жизни древо, Как беспощадный дровосек … И это древо все покорней – Не по законам естества. Трещит кора, слабеют корни, И жухнет пыльная листва Великий разум! Запрети ...

Римское общество и культура I в. н.э.
Период от смерти Августа (14 г.) до конца правления Траяна (117 г.) принято называть «серебряным веком римской литературы». Средоточием ее остается город Рим, культурный центр всей империи, диктующий свои вкусы даже греческому миру. Он уж ...

Теоретические аспекты художественной фантастики. Сущность и история фантастики как жанра художественной литературы, фантастические допущения
Фантастика – разновидность мимесиса, в узком смысле – жанр художественной литературы, кино и изобразительного искусства; её эстетической доминантой является категория фантастического, состоящая в нарушении рамок, границ, правил репрезента ...