Журналистская деятельность А.П. Чехова началась с конца 70-х годов XIX века. Еще в 1877 г. он участвовал в гимназическом журнале «Досуг». Одна из первых опубликованных юморесок Чехова – «Кому платить (снимок)»[3] подписана псевдонимом «Юный старец». В марте 1880 в «Стрекозе» были напечатаны рассказ Чехова «Письмо донского помещика Степана Владимировича N. к ученому соседу д-ру Фридриху» и пародийная юмореска «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?». В студенческие годы Чехов сотрудничал в журналах «Стрекоза», «Будильник», «Зритель», «Москва» и других, в газете «Новости дня», с 1885 г. – в «Петербургской газете». Подписывался псевдонимами – Антоша, Человек без селезенки, Рувер, Брат моего брата, Улисс и др., чаще всего – Антоша Чехонте. С 1882 года писал для петербургского журнала «Осколки», вел обозрение «Осколки московской жизни» (1883-85). Многие рассказы и юморески Чехова вызывали цензурное вмешательство – вымарки или запрет. О рассказе «Унтер Пришибеев» (1885, первоначально названный – «Сверхштатный блюститель», «Кляузник») цензор писал, что там изображаются «…уродливые общественные формы, явившиеся вследствие усиленного наблюдения полиции».[4]

Подготовленный к печати в 1882 году сборник «Шелопаи и благодушные» (затем озаглавленный «Шалость») не вышел в свет, очевидно, по цензурным причинам. Первая книга рассказов Чехова – «Сказки Мельпомены» (1884). За ней следуют «Пестрые рассказы» (1886), «В сумерках» (1887, сборник отмечен в 1887 половиной Пушкинской премии).

С 1886 г. Чехов сотрудничал в газете «Новое время», издававшейся А.С.Сувориным, с 1888 – в «Северном вестнике». 26 марта 1886 г. Д.В.Григорович обратился к Чехову с письмом, в котором говорил о его «настоящем таланте» и призывал «бросить срочную работу…», поберечь «…впечатления для труда обдуманного».[5] Письмо Григоровича явилось одним из толчков, ускоривших переход Чехова от юмористики и «мелкой» работы к «труду обдуманному». Переход этот, связанный с преодолением юмористических рамок, вторжением в «область серьеза», совершается в 1885-87 гг. Его рассказы той поры — начала 80-х годов — больше, чем «юношеские опыты». Без них неполным было бы наше представление о писателе. Лучшие из них, пережив время, стали живой и неотъемлемой частью чеховского наследства.

Всегда взыскательный и строгий к себе, Чехов, будучи уже зрелым, сложившимся художником, с удовольствием перечитывал свои произведения юности. Многие из них он включил в собрание сочинений. Если бы Чехов не написал ничего, кроме рассказов первых лет, он и тогда вошел бы в русскую литературу как непревзойденный мастер смеха, тонкий, умный, насмешливый писатель.

В наши дни рассказы молодого Чехова, или, как он тогда подписывался, «Антоши Чехонте», не потускнели. Какое веселое оживление наступает неизменно на концертах, когда объявляются рассказы Чехова, каким хохотом встречаются истории о папаше и мамаше, которые пытались поймать с поличным неосторожного ухажера и окрутить его законным браком, но впопыхах схватили вместо иконы портрет писателя Лажечникова; о пылавшей благородным негодованием даме: узнав, что ее муж мошенник, она от него ушла . в другую комнату; о статском советнике Шарамыкине с его «живой хронологией» — он безошибочно вспоминает возраст своих детей по датам приезда в город различных знаменитостей; о подводной битве за налима, кончившейся так плачевно; о «лошадиной фамилии», неожиданно, вроде того же налима, ускользнувшей из памяти приказчика в тот момент, когда она так была нужна измученному зубной болью генералу . Да разве перечислишь все эти истории, в которых столько жизни и непосредственности, столько искрометного веселья, брызжущего юмора!

Юмор многих рассказов молодого Чехова часто построен на неожиданной сюжетной развязке. Чтобы усилить эту неожиданность, автор направляет воображение читателя по ложному следу. Тем выразительнее оказывается развязка. Вот «Случай из судебной практики» (1883). Знаменитейший адвокат держит речь в защиту подсудимого Шельмецова, обвиненного в краже со взломом, мошенничестве и других правонарушениях. Говорит он трогательно, играет на нервах публики, «как на балалайке». Уже кто-то ахнул, вынесли из зала какую-то бледную даму, слышатся всхлипывания, даже судебный пристав полез в карман за платком. Но в самый напряженный момент, когда у прокурора, «бесчувственнейшего из организмов», из-под очков засверкали слезы,— не вынес и сам подсудимый. Растроганный адвокатским красноречием, он заплакал и закричал: «Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек! »

Похожие материалы:

Дуэль как акт агрессии. История русской дуэли
Из Европы дуэль перешла в Россию, для русского XVIII века дуэлянт (тогда говорили «дуэлист») - уже достаточно симптоматичная фигура. За французским «заимствованием» тянулся кровавый след, что вызвало беспокойство властей; Петр I категорич ...

"Извозчик" Некрасова
Ориентируя поэзию на прозу, вводя русский бытовой материал в стих, Некрасов сталкивается с вопросом о фабуле; ему нужна новая фабула - и ищет он ее не у прежних поэтов, а у прозаиков. С этой точки зрения любопытно стихотворение его " ...

Прочесть книгу «От двух до пяти» и законспектировать главы…
ИС: Корней Чуковский, Собрание сочинений в 15 т. Т. 2: - От двух до пяти, М., Терра - Книжный клуб, 2001 ОТ ДВУХ ДО ПЯТИ Содержание: Глава первая. Детский язык I. Прислушиваюсь II. Подражание и творчество III. "Народная этимоло ...