|
Наш век пройдет Откроются архивы, И все, что было скрыто до сих пор, Все тайные истории извивы Покажут миру славу и позор. Богов иных тогда померкнут лики И обнажится всякая беда, Но то, что было истинно великим. Останется великим навсегда. Н. Тихонов 60-е годы с легкой руки Ильи Эренбурга получили название «оттепель». Эта пейзажная метафора точно выразила характер бурного и краткого «исторического межсезонья» с его тревогами и ожиданиями, надеждами и разочарованиями. Границы общественного явления, названного оттепелью, не совпадают полностью с хронологическими рамками 60-х годов. Она начала формироваться в середине 50-х годов и завершилась к началу 70-х. Оттепель стала периодом постепенного, мучительного и, как теперь видно, непоследовательного высвобождения художественной и литературно-критической мысли от догматических схем и правил нормативной эстетики, от жесткого административного контроля над мыслью и словом. Используя метафорику заглавий книг, написанных в 60-е годы, можно сказать, что это была «трудная весна», «время больших ожиданий» и крутых «ухабов», на которых процесс демократизации споткнулся и начал тормозить уже во второй половине 60-х годов. После смерти Сталина, в преддверии XX съезда партии (1956), а особенно после того, как стал известен произнесенный на закрытом заседании съезда доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях», в общественном сознании возникло ощущение близких благоприятных перемен. «Привычно поскрипывавшее в медлительном качании колесо истории вдруг сделало первый видимый нам оборот и закрутилось, сверкая спицами, обещая и нас, молодых, втянуть в свой обод, суля движение, перемены — жизнь», — так передает настроение тех лет известный «шестидесятник», соратник А. Твардовского по «Новому миру» В. Лакшин. По ассоциации с XIX веком новых авторов и новых героев, пришедших в литературу, стали называть «шестидесятниками», а затем это определение отнесли ко всем, кто не только участвовал в литературном движении тех лет, но и разделял основные идеи и надежды, вызванные оттепелью. Сегодня, осмысливая значение оттепели по прошествии нескольких десятилетий, это поколение нередко называют «последними романтиками». Изменение общественного климата первыми почувствовали и запечатлели в своих произведениях поэты. Читатели оказались захваченными настоящим лирическим половодьем, в чем современникам виделся глубокий смысл, начало освобождения от мелочной регламентации, поворот к человеку, его внутреннему миру. Художники обратились к эзопову языку намеков и иносказаний, уподобляя процессы, происходящие в общественном сознании, явлениям природы. Пусть молчаливой дремотой Белые дышат поля, Неизмеримой работой Занята снова земля, - так описывал «оттепель после метели» Николай Заболоцкий. «О весеннем ликующем ветре,» о звенящих ручьях, о «капелях, сводящих с ума», писал Роберт Рождественский, а Булат Окуджава ощущал себя «дежурным по апрелю». Эта «лирическая метеорология» (по остроумному определению современного критика С. Чупринина) захватила и прозу. Замелькали названия «Трудная весна* (Валентин Овечкин), «Времена года» (Вера Панова), «Ранней весной» (Юрий Нагибин). Пейзаж стал формой проявления исповедального начала в произведениях, своеобразным аккомпанементом к раскрытию «истории души человеческой». Эту особенность можно увидеть на примере рассказа М. Шолохова «Судьба человека» (1956). Герои произведения и повествователь встречаются в «первый после зимы по-настоящему теплый день», и образ просыпающейся, вечно обновляющейся природы станет символом торжества жизни, преодоления трагедии, символом несгибаемого человеческого духа. Одним из первых произведений, запечатлевших едва обозначившиеся в духовной жизни тенденции, стала повесть Ильи Эренбурга «Оттепель» (1954). Чтобы понять впечатление, которое она произвела, напомним ироническую характеристику, которую дал А. Твардовский многочисленным произведениям на «производственную тему»: Гладишь, роман, и все в порядке: Показан метод новой кладки, Отсталый зам, растущий пред И в коммунизм идущий дед, Она и он передовые, Мотор, запушенный впервые, Парторг, буран, прорыв, аврал, Министр в цехах и общий бал . И все похоже, все подобно Тому, что есть иль может быть, А в целом •— вот как несъедобно, Что в голос хочется завыть .(«За далью — даль») Похожие материалы: Рассказать о педагогической деятельности Л. Толстого Рейтинги Анализ стихотворений |
Литературный процесс 60-х годов - Солженицын, Шаламов, Пастернак, Абрамов
Страница 1
О литературе » Литературный процесс 60-х годов - Солженицын, Шаламов, Пастернак, Абрамов
