|
В «Моем Пушкине» зрелая Марина Цветаева вписывает себя и в действительно увековеченную историей биографию отца русской поэзии, и в жизнь обыкновенного смертного — его сына. Этот визит «двойного памятника его [А. С. Пушкина] славы и его крови», «живого памятника», представляется Цветаевой «целую жизнь спустя» не более и не менее как посещением ее собственного Командора до того, как она узнала о А. С. Пушкине и о Дон Жуане. Она пишет: «Так у меня, до Пушкина, до Дон Жуана, был свой Командор». Обладание собственным Командором определяет место Цветаевой в том родовом сообществе русских поэтов, которое она сама создала. Ее Командор делает ее сопоставимой с Дон Жуаном. Кто же такой А. С. Пушкин? В «Моем Пушкине» он имеет множество имен и определений «уводимый — Пушкин» после роковой дуэли; «Пушкин — поэт»; «Пушкин был мой первый поэт и первый поэт России»; «Пушкин — негр» (а «какой поэт из бывших и сущих не негр?»); « Пушкин — Памятник - Пушкина»; «Пушкин — Пушкин»; «Пушкин — символ»; «Пушкин есть факт, опрокидывающий теорию». И то, что некоторые из этих определений А. С. Пушкина противоречат друг другу, только подчеркивает Пушкинское величие, указывая на его всеобъемлющую, божественную природу. Кто, кроме бога, может быть и смертным человеком, и божеством; умершим и живым; фактом и символом; всегда оставаться самим собой, даже когда он «другой». На фоне настойчивого повторения Цветаевой имени А. С. Пушкина парадоксом выглядит тот факт, что с самого начала «Моего Пушкина» она использует его как прикрытие для изложения своей личной, окутанной загадочностью истории: «Начинается как глава настольного романа всех наших бабушек и матерей — "Jane Eyre" — Тайна красной комнаты. В красной комнате был тайный шкаф». Здесь мы имеем дело с классическим приемом — увлечь читателя, заинтриговать его, поскольку Марина Цветаева медлит и откладывает рассказ о «тайне красной комнаты». Потом, спустя несколько страниц, она добирается и до ее пред-предыстории, которая заключается во взаимоотношениях маленькой Муси с «Памятник- Пушкиным», «черным человеком выше всех и чернее всех — с наклоненной головой и шляпой в руке». «Памятник - Пушкина» дает ей много «первых уроков» — уроки числа, масштаба, материала, иерархии, мысли и — главное — предоставляет «наглядное подтверждение всего ее последующего опыта: из тысячи фигурок, даже одна на другую поставленных, не сделаешь А. С. Пушкина». Когда Марина Цветаева, наконец, подходит к раскрытию тайны красной комнаты, она увеличивает масштабы этой тайны, включив в нее весь райский мир своего детства: «Но что же тайна красной комнаты? Ах, весь дом был тайный, весь дом был — тайна! Запретный шкаф. Запретный плод. Этот плод — том, огромный сине-лиловый том с золотой надписью вкось — Собрание сочинений А. С. Пушкина». А. С. Пушкин Марины Цветаевой был тайным, потому что он ее «заразил любовью. Словом — любовь», а именно — трагической любовью Татьяны и Онегина. Их любовь пробудила в ней тайное желание, которое она скрывала от матери, не догадывавшейся, что она «не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и, может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь». Цветаева продолжает: «И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее — немножко больше), не в них двух, а в их любовь». Цветаева так и пронесла через всю жизнь, с детства и до зрелости, образ своего А. С. Пушкина, который соответствовал большинству требований, предъявляемых ею к правдивому, бессмертному русскому поэту.
Страницы: 1 2
Похожие материалы: Мифологема орла в лирике Велимира Хлебникова Годы, проведенные в иммиграции Повесть Ф.М.Достоевского «Белые ночи»
в восприятии А.В. Дружинина |
«Мой Пушкин». А. С. Пушкин «глазами и сердцем ребёнка»
Страница 2
О литературе » А. С. Пушкин в творчестве Марины Цветаевой » «Мой Пушкин». А. С. Пушкин «глазами и сердцем ребёнка»
