В русской литературе XIX века, начиная с А.С. Пушкина, значительно усиливается романтизация реализма как художественного метода в познании и изображении действительности. Пушкинские традиции в реалистической фантастике развивают М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, творчество которых попадает в круг переводческих интересов одного из выдающихся французских писателей-реалистов П. Мериме, также исследующего возможности литературы в области фантастического. Создавая новое направление, они углубляют исследование внутреннего мира человека, его невообразимо тонких связей со Вселенной, выявляют воздействие инобытийных, ирреальных сил. Усиливая познавательные и изобразительные возможности реализма с помощью такого мощного романтического средства, как фантастика, русские писатели вслед за Пушкиным придают фантастическому мистический колорит, порой демонизируют героев. И.С. Тургенев, углубляя эти тенденции, выявляет самое невероятное как внутри человека, так и вне его, во Вселенной. Писатель обращается к «смутным, психологически сложным, даже болезненным состояниям души», используя так называемую экспериментальную фантастику. Однако, при всем интересе общества в XIX-XX веках к реалистической фантастике, вопросы соотношения реального и фантастического до сих пор не стали предметом достаточно пристального внимания ученых. Осложнение космоса личности, обогащение представлений, связанных с научными открытиями последних десятилетий, требуют инновационного подхода к проблеме, побуждают к дальнейшим изысканиям в области феноменологии духа [16, c.98].

Типология романтических средств изображения в поздних произведениях «Клара Милич (После смерти)» Тургенева и «Венера Илльская» Мериме нацеливает на выявление природы фантастического, стремление определить его место в системе реализма, глубоко драматизированной психики человека во взаимодействии с инобытийными, ирреальными силами. Рассматривая «смутные», обеспокоенные состояния героев с различных ракурсов и аспектов, Тургенев и Мериме пытаются, как бы прорывать тонкую «пленку» между этим и другим миром, бытием и небытием, жизнью и смертью, куда герои якобы то уходят, то возвращаются, пребывая зачастую в полуреальном – онирическом состоянии. Выделим мениппейную традицию в русской литературе, такую ее разновидность, как «сонная реальность», «фантастическое путешествие» в другой мир «смутной, болезненной», тревожной души. В частности, онирическое у Тургенева связано с кризисными снами Аратова в «таинственной повести» «Клара Милич (После смерти)». Отмечая важность всех трех снов Якова Аратова, приводящих его к перерождению и обновлению, особо подчеркнем, что сны характеризуют не только «болезненность» души тургеневского героя, но и сложность ситуации, когда его мировосприятие доведено до предела. Аратов готов к новому состоянию - переходу в иные миры, куда уже ушла его возлюбленная Клара, покинув его в этой земной юдоли. Недаром повесть «Клара Милич» носит еще и второе название – «После смерти». Автор показывает Милич в сновидениях Аратова, его невероятно сильную, взволнованную реакцию на ее самоубийство [4, c.74].

Естественное объяснение «таинственного» выражает реалистическую интерпретацию случившегося, но оно не единственно, развиваясь сразу в двух планах. Вместе с детерминацией событий в «двоемирии» ощутима мощь немотивированной романтической стихии как признание существования «тайных» сил в природе и самом человеке. Зыбкому миру фантастики свойственна атмосфера странного беспокойства личности. Постоянные напряженные размышления о загадочной девушке приводят Аратова к новому ощущению – ее присутствию рядом с собой. В судьбу героя, очевидно, вмешиваются потусторонние силы. Непонятное, неведомое, необъяснимое, в конце концов, интерпретируется клинически. Герой видит образ запомнившейся ему девушки четко, как с фотографии. Так Тургенев иллюстрирует галлюцинации больного воображения Аратова. Сам Яков понимает, что это результат «смуты» в его душе. Никак не мотивируя воображаемое, Яков Аратов убежден, что это злые, инобытийные силы вмешиваются в его жизнь, а постоянные мысли о смерти возлюбленной подтверждают догадку относительно реального существования ирреального мира.

А.М. Ремизов объясняет это как «вызывающий голос живого пола, изжитого в жизни, рвущегося из застывшей крови мертвой Клары и действующего без всякого посредника своей живой волей в напряженную среду другого пола». В словах исследователя соединены две линии: реальные, физические отношения мужчины и женщины и ирреальные, призрачные взаимосвязи Клары Милич и Аратова, раскрывающие в сновидениях Якова идею «двоемирия». Эта идея выражается в том, что мертвая Клара во сне рвется сюда к нему; ситуация представляется как бы «двуплановой», а именно, Клара-то мертва, но в его сознании она видится ему реальной, «рвущейся» «своей живой волей» сюда к нему, в «напряженную среду» его обетования [20, c.49].

Похожие материалы:

А.И. Куприн (1870—1938)
Александр Иванович Куприн, творивший на рубеже эпох, выступил под флагом реалистического искусства в лучших традициях русской литературы XIX в. Он завораживал правдой и красотой своего чувства и художественного слова. Куприн — художник и ...

Авторские мифологемы птиц в лирике Велимира Хлебникова
Последняя группа мифологем, которые присутствуют в лирике В. Хлебникова, это собственно авторские образы птиц. Они выражены неологизмами, это образы, которые автор представляет нам как птиц. Они представлены стихотворениями «Там, где жил ...

Литературная сказка как жанр
Сказка – один из основных жанров устного народного творчества. Это художественное повествование фантастического, приключенческого или бытового характера. Многие писатели и поэты следовали принципам фольклорной сказки, где соседствуют кра ...