Грушницкий перед дуэлью мог бы читать книги, писать любовные стихи, если бы не превратился в ничтожество. Тот Грушницкий, который носил солдатскую шинель и произносил романтические речи, мог бы и Шиллера читать, и писать стихи . Но тот Грушницкий гото­вился бы стреляться на самом деле, рисковать своей жизнью. А этот Грушницкий, который принял вызов Печорина, идет на обман, ему нечего страшиться, неза­чем волноваться за свою жизнь: заряжен будет только его пистолет . Мучила ли его совесть в ночь перед ду­элью, мы не знаем. Он предстанет перед нами уже готовым к выстрелу.

Лермонтов не рассказывает о Грушницком. Но Пе­чорина он заставляет подробно записать, о чем он думал и что чувствовал: "А! господин Грушницкий! ваша мистификация вам не удастся . мы поменяемся ролями: теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лице признаки тайного страха. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов? Вы думаете, что я вам без спора подставлю свой лоб . но мы бросим жребий! и тогда . тогда . что если его счастье перетянет? если моя звезда, наконец, мне изменит? "

Итак, первое чувство Печорина — такое же, как у Грушницкого: желание мести. "Поменяемся ролями", "мистификация не удастся" — вот о чем он заботится; им движут довольно мелкие побуждения; он, в сущности, продолжает свою игру с Грушницким, и только; он довел ее до логического конца. Но ведь конец этот опасен; на карту поставлена жизнь - и, прежде всего его, Печорина, жизнь!

"Что ж? умереть так умереть: потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно ."

Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился? "

Печорин не раз ссылался на судьбу, которая забо­тится о том, чтоб ему не было скучно и посылает ему для развлечения Грушницкого, сводит его на Кавказе с Верой, пользуется им как палачом или топором, — но не такой он человек, чтобы покоряться судьбе; он сам направляет свою жизнь, сам распоряжается и собой, и другими людьми.

Он "любил для себя, для собственного удовольствия . и никогда не мог насытиться". Поэтому в ночь перед дуэлью он одинок, "и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло его", если он будет убит. Страшный вывод делает он: "После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства; ожидаешь чего—то нового . Смешно и досадно!"

Дневник Печорина обрывается в ночь перед дуэлью. Последняя запись сделана через полтора месяца, в крепости N. "Максим Максимыч ушел на охоту… серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно, ветер свищет и колеблет ста­вни. Скучно".

Как не похож этот тоскливый пейзаж на тот, которым открывался дневник Печорина: "ветки цветущих черешен", яркие пестрые краски; "воздух свеж и чист, как поцелуй ребенка"; там горы синели, вершины их были похожи на серебряную цепь — здесь они закрыты серыми тучами; там ветер усыпал стол белыми лепестками — здесь он "свищет и колеблет став­ни"; там было "весело жить" — здесь "с к у ч н о"!

Еще не зная о подробностях дуэли, мы уже знаем главное: Печорин жив. Он в крепости — за что он мог попасть сюда, если не трагический исход дуэли? Мы уже догадываемся: Грушницкий убит. Но Печорин не сооб­щает этого сразу, он мысленно возвращается к ночи пе­ред дуэлью: "Я думал умереть; это было невозможно: я еще не осушил чаши страданий и теперь чувствую, что мне еще долго жить".

В ночь перед дуэлью он "не спал ни минуты", писать не мог, "потом сел и открыл роман Вальтера Скотта . то были "Шотландские Пуритане"; он "читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымы­слом ."

Похожие материалы:

Жанрово-композиционные и стилистические особенности
Основное внимание акмеистов было сосредоточено на поэзии. Конечно, была у них и проза, но именно стихи сложили это направление. Как правило, это были небольшие по объему произведения, иногда в жанре сонета, элегии. Самым главным критерие ...

Современный русский любовный роман
После окончательного распада Советского Союза на литературный рынок хлынули массы переводных книжных изданий. По данным еженедельника "Книжный бизнес", более 90% – это книги наибольшей расходимости популярных развлекательных жан ...

Наследие Гоголя
В этом контексте необычайно важно для нас духовное наследие Н. В. Гоголя. "Гоголь, - по словам прот. В. Зеньковского, - первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, . он ощущает как основную ...